Среди российских ювелиров наметилась интересная тенденция: ювелирные школы двух столиц сильно отличались друг от друга. Если московские мастера опирались на древнюю русскую традицию, то петербургские – на западную, из-за привычки работать с европейцами, усвоенной еще со времен Петра I. И вместе с тем в XIX веке наблюдается ярчайший расцвет ювелирного искусства, и оба направления вовсе не мешали друг другу, а наоборот, помогали: москвичи продавали свои изделия в магазинах Петербурга, а жители северной столицы делали заказы на некоторые виды работ в Москве.

Петербургские ювелиры, в основном, группировались вокруг Карла Фаберже, у которого работало много талантливых мастеров. Кто не слышал про яйца Фаберже! Но не все знают, что многие из них делал вовсе не он, а его мастера, и в частности, талантливейший художник-ювелир Михаил Евлампиевич Перхин, самоучка из крестьян. Именно он изготавливал пасхальные яйца для императорского двора, тем более удивительным кажется, что эти шедевры созданы простым русским крестьянином. Все, что создал Перхин, отличается тончайшим вкусом, виртуозным владением самыми разнообразными техниками, проработкой мельчайших деталей и, как следствие, высочайшим качеством. Он никогда не повторялся и больше всего из стилей любил барокко, что можно заметить в его произведениях. Перхин создал любимое яйцо императрицы Александры Федоровны, жены Николая II, которое получило название «Ландыши». Это чудесное, покрытое розовой с лиловым отливом эмалью яйцо на четырех ножках из зеленого золота почти полностью увито жемчужными ландышами с бриллиантовыми венчиками. При повороте жемчужной кнопки сверху выдвигаются три портрета в виде веера: Николая II и его дочерей, Ольги и Татьяны, которые увенчаны бриллиантовой императорской короной с рубинами-кабошонами. Яйцо «Ландыши» единственное выполнено в стиле ар-нуво, столь нелюбимом Фаберже.

Зато в барочном стиле выполнено яйцо «Память Азова». Оно выточено из гелиотропа – темно-зеленого камня с красными точками-каплями, и покрыто золотыми завитками-рокайлями с бриллиантами. Яйцо раскрывается, а внутри находится модель броненосного крейсера «Азов» из платины и золота с окнами-бриллиантами огранки роза, укрепленная на пластине из аквамарина. Модель величиной всего семь с небольшим сантиметров воссоздана в мельчайших подробностях, вплоть до такелажа из тончайших золотых проволочек. На этом крейсере будущий император, а тогда цесаревич Николай Александрович, путешествовал на восток во время этого вояжа в городе Оцу на него напал японский самурай-фанатик – цесаревич чуть не погиб. В память об этом событии и было создано яйцо, подаренное Александром III императрице Марии Федоровне.

Одной из самых крупных петербургских фирм по производству золотых, серебряных и гальванических изделий стала в XIX веке фирма братьев Грачевых. Она была основана еще их отцом в 1866 году, но только при сыновьях, в 1870-е, приобрела широкую известность. Торговый дом «Братья Грачевы» имел магазин на Невском проспекте производили на фирме в основном предметы религиозного назначения, скульптуры, сервизы и другие предметы быта, но быта роскошного. Ежегодно в России и в Европе проходили выставки ювелирных изделий, и лучшим из них присуждались медали и награды. Это было место, где можно было увидеть весь цвет ювелирного искусства, произведения известных мастеров и начинающих. Многие из них уходили с выставок в звании поставщиков двора Его императорского величества или хотя бы светлейших князей здесь получали заказы от богатейших и известнейших людей своего времени. Одной из самых престижных такого рода выставок была международная выставка в Париже, на которой в 1889 году фирме братьев Грачевых была присуждена золотая медаль. Через три года они уже придворные поставщики. На Всероссийской выставке в 1896 году в Нижнем Новгороде братья Грачевы получили высшую награду «Государственный герб».

Многие работы Грачевых – это реплики работ прошлых столетий, творчески осмысленные особенностью произведений фирмы было то, что хоть она и была петербургской, но имела сильный уклон в сторону древнерусских художественных традиций. В частности, любимой техникой Грачевых была эмаль, или финифть, как ее раньше называли. Стремление к русской теме воплотилось и в том, что в произведения включаются гравюры с видами русских городов, исторических памятников, изображением сюжетов из русской истории, народных картинок. Но самым первым человеком, кто обратился к отечественной традиции в ювелирном искусстве и дал своим произведениям национальный характер, был москвич Павел Сазиков.

Купец третьей гильдии Павел Сазиков открыл свою мастерскую еще в 1793 году, а в 1810 у него была уже своя фабрика по производству серебряных изделий. Фирма имела филиал и в Петербурге она считалась одной из лучших в России к середине XIX века, имела множество наград, медалей и почетных грамот за всероссийские выставки художественно-промышленных товаров и звание придворного поставщика. Кроме того, уже сын основателя Игнатий Сазиков получил большую золотую медаль и Орден Почетного легиона за всемирные выставки в Лондоне в 1851 году и в 1867 году в Париже. На лондонской выставке Сазиков представил коллекцию из девятнадцати предметов, украшенных по мотивам крестьянской жизни. Это было нечто небывалое для дорогого ювелирного искусства. Молочники, кувшины, серебряные кубки были украшены изображениями персонажа ярмарок медведя-плясуна, женщины-молочницы около бочки с крадущейся кошечкой и т.д. Сазикова называли русским Бенвенуто Челлини за высокое качество чеканки и прекрасное художественное воплощение.

Примером творческой одаренности, соединенной с предпринимательским талантом, может послужить фабрикант и золотых дел мастер Павел Акимович Овчинников. Он совершил головокружительную карьеру, став из крепостного мальчика-крестьянина владельцем фабрики с доходом в полтора миллиона рублей, членом Московской городской думы и, главное, золотых и серебряных дел мастером, изделия которого покупали в России и за границей – и монархи, и их подданные. Он родился в подмосковном Отрадном, поместье князя Д. Волконского его художественный талант был замечен князем, отправившим четырнадцатилетнего мальчика в Москву обучаться живописи. Однако Овчинников пошел к брату в мастерскую золотых и серебряных изделий, где проучился в подмастерьях шесть лет, получил вольную, выгодно женился, и на приданое жены в 1850 году открыл свою мастерскую, к которой позже присоединил и дело брата – у того было слабое здоровье. Через четыре года после открытия оборот фирмы достиг полутора миллионов рублей. Уже в 1865 году на Московской международной выставке Овчинников получил от наследника цесаревича Александра звание придворного поставщика и был награжден Большим орлом и золотой медалью. Это были далеко не последние его награды, и позже в их числе окажутся и пять российских орденов, до ордена святого Владимира четвертой степени, и австрийские, и бельгийские ордена, и даже французский Орден Почетного легиона.

Однако главные заслуги Овчиннникова – это его стремление создавать самобытные изделия по традиционным русским канонам и в то же время изделия современные, отвечающие потребностям общества. Овчинников не стал подражать европейским мастерам и создавал предметы в чисто русском стиле. Мастера его фабрики работали с эмалью и филигранью – техникой украшения тонкими серебряными и золотыми проволочками, которые сворачивались и припаивались к поверхности металла. На Руси эта техника называлась сканью, и способ вытягивания для скани проволоки тоже был старинным русским: в сапфире или алмазе просверливалась дырочка, через которую и протягивалась проволока. Известно драгоценное Евангелие фабрики Овчинникова, заказанное фирме дамами высокого положения из общества Красного Креста в память об убитом Александре III. Оно выполнено в технике скани и с традиционной эмалью. Интересную форму имеет крюшонница – сосуд в виде большой кружки с двумя ручками для напитка крюшона – смеси белого вина, рома (коньяка) и фруктов. Она выполнена в технике перегородчатой эмали, утраченной после татаро-монгольского ига и возрожденной мастерами фабрики. Изделия с эмалью стали визитной карточкой фирмы, а широкий ассортимент выпускаемой продукции, эстетически близкой пониманию любого русского человека, обеспечил спрос по всей России. На фабрике Овчинникова делали как предметы быта, посуду, письменные приборы, ларцы, альбомы, портсигары, так и религиозную утварь: потиры, складни, оклады для богослужебных книг и икон. Многие из этих изделий находятся в Государственном Историческом музее Москвы, а также в коллекциях европейских королевских домов. Король Италии приобрел на выставке 1882 года серебряную корзинку-хлебницу с наброшенной салфеткой, «исполненной так изящно, что салфетка кажется не из металла, а из полотна». Овчинников первым стал делать такие предметы из серебра, полностью имитирующие другой материал.

Одним из секретов успеха фирмы стало соединение таланта художника-предпринимателя Овчинникова и усилий исследователей русской культуры и мастеров-ювелиров удалось приобщить к работе над произведениями многих талантливых людей того времени, и результатом этого сотрудничества стал расцвет эмальерного искусства в России. В создании эмалей использовались орнаменты, взятые из древних рукописей, рисунки художников прошлых лет и современности. Например, рисунки архитектора Льва Даля, сына того самого составителя словаря он участвовал в оформлении внутреннего убранства храма Христа Спасителя, которое признано современниками одним из лучших. По этим рисункам фирма Овчинникова изготовила напрестольное Евангелие в серебряной оправе. По рисункам известного художника В. Васнецова был исполнен серебряный иконостас. Эти предметы были в свое время представлены на Всероссийской выставке в 1882 году в отчете о ней было сказано: «…имя г. Овчинникова известно чуть ли не всей России известность эта приобретена им самим, его личной энергией его трудом и дарованием».

Кроме Овчинникова, изделия в русском стиле изготавливала фабрика серебряных, золотых и ювелирных изделий Ивана Петровича Хлебникова, основанная в Москве в 1870-1871 годах в 1873 году изделия Хлебникова едут на Всемирную выставку в Вену, где с успехом выдерживают сравнение с изделиями Овчинникова, и вскоре у императорского двора появляется еще один поставщик. «Стиль родной старины» угадывается в оригинальном и трогательном приборе для вина, который хранится в Государственном Историческом музее. Графин сделан в виде петуха, маленькие чарки – в виде цыплят с лапками. Эти серебряные предметы покрыты цветной выемчатой эмалью и стоят на эмалевом же подносе. Но Хлебников не ограничивался фольклорной темой и темой русской истории – изображениями сцен с историческими персонажами вроде Дмитрия Донского или Ивана Грозного. Он прибегал и к русским литературным произведениям вроде «Песни о купце Калашникове» М. Лермонтова. Мастера фабрика владели самыми разнообразными стилями: от русского фольклора до модерна и необарокко. Это неудивительно: Хлебников до 1867 года проработал в Петербурге, где получил хорошие знания европейского искусства. Благодаря этому и ассортимент выпускаемой продукции был весьма широк: это и ювелирные изделия, и бытовое серебро, и церковная утварь, и предметы церемониальных подношений – декоративные блюда, на которых по традиции подносили хлеб-соль во время коронаций, торжественных встреч и юбилейных дат. Эти предметы выполнялись по заказам Государственной Думы, а также разных организаций и целых губерний в подарок императорской семье. Церковная утварь Хлебникова украшает Благовещенский и Успенский соборы Москвы. Не меньше Овчинникова этого ювелира прославила эмаль.

Бытовое серебро – это массовая продукция фирмы: чайная, кофейная и обеденная посуда, хлебницы, солонки, вазы, письменные приборы, шахматы. Во множестве производились портсигары, сумочки, ювелирные украшения. Пример стилевой свободы мастеров фабрики – сотуар в стиле модерн из золота и серебра, инкрустированный бриллиантами, алмазами огранки роза, сапфирами и жемчугом. Сотуар – женское ювелирное украшение (от фр. le sautoir, porter en sautoir – «носить на спине, небрежно носить через плечо»). Оно представляет собой длинную, до талии и ниже, цепь с привеской на конце. Новая мода требовала новых украшений. Сотуар подчеркивал модную низкую талию платья. Таким образом, фирма Хлебникова оставалась одновременно верной и русскому стилю, и шла в ногу со временем. В 1918 году она была преобразована в Московский платиновый завод. Так закончилась эпоха великих русских ювелиров XIX века, среди которых был не только Фаберже.

Разные стилевые направления в работе ювелиров Москвы и Петербурга – это следствие исторических обстоятельств. И ювелирное изделие становится не просто результатом прикладного искусства, а зеркалом истории и отношения к жизни. Даже массовые предметы русских фабрик серебряных и золотых изделий отличались высочайшим качеством. Это значило, что и качество жизни было таким же высоким. И эти предметы делали простые русские люди – «соль земли».